Сегодня нужно придумать что-то, чтобы усадить зрителя за книгу

Первый вопрос будет очень простой, разминочный: как появился проект? Давайте начнем с того, как появилась идея?

«Живые мемории» — это флагманский проект нашей команды «Ktomy.Media», который мы создали вместе с моим братом Михаилом Разумовским. И этот киноальманах мы придумали вместе одним вечером, когда обсуждали и делились друг с другом впечатлениями об одной совсем небольшой и невзрачной на первый взгляд книжке. Это были воспоминания сына Саввы Мамонтова Всеволода. И на меня эта совсем маленькая книга, которую я купила в Музее Абрамцево, потому что в сувенирной лавке там ничего больше не нашла интересного, произвела такое впечатление, что мы стали обсуждать с Мишей, как же сделать так, чтобы наши сверстники тоже открывали для себя и такие маленькие книги, и в целом мир мемуарной литературы, которая для нашего поколения считается довольно маргинальным жанром. Когда мы стали с Мишей в целом изучать книги воспоминаний, стало понятно, что это настоящий ключ к самопознанию. 

Так как наша платформа называется «Ktomy» и наша медиа-команда называется «Ktomy.Media», любой проект, за который мы беремся, связан так или иначе с темой русской культуры и искусства и любым поворотом, который мог бы ответить на вопрос о том, кто мы, собственно, такие, на какой земле мы живем, что здесь за люди жили, какие у них были традиции, какая у них была бытовая культура, как они между собой общались, как они между собой разговаривали, о чем думали, как праздновали праздники, как умирали, как рождались.

И тогда мы стали придумывать эту формулу, и даже ее запатентовали вместе с названием «Живые мемории», потому что нет аналога в итоге этому жанру, который мы изобрели. Это отрывок из книги воспоминаний плюс анимация, каждый раз разработанная новой командой художников и молодых режиссеров, плюс написанный специально для каждой серии саундтрек и голос очень известного и любимого всеми артиста.

Про анимацию я хотел сразу спросить, потому что в ряде эпизодов используется такой классический метод именно старомодной перекладной анимации, используется рисованная анимация, что меня как большого поклонника мультипликации очень впечатлило. Я понимаю, почему в целом используется анимация — это очень экспрессивный инструмент, но почему вы часто используете именно такую классическую олдскульную ручную анимацию в противовес компьютерной? 

Очень хороший вопрос на самом деле, спасибо вам. Дело в том, что прежде всего был придуман прием и решено, что это будет анимация, которой можно одновременно очень много передать языком образа и создать мир с нуля. Но в то же время он отвечает очень важной задаче нашего проекта: подлинности и документальности.

Все художники анимации опираются на тысячи документов, архивных фото и видео, которые мы с Мишей подбираем. Будь наша воля — все, что делается в рамках «Живых меморий», было бы ручное. Отбирая и проводя каждый раз кастинги художников, мы всегда ищем тех ребят, которые могут, даже если они работают в планшете, сделать так, чтобы это смотрелось абсолютно рукотворным миром. Это очень важно для духа и атмосферы нашего проекта. Также для нас очень важно, чтобы ребята работали с этой темой и выбирали свой стиль и язык.

Мы не ограничиваем никогда художников, нам просто важно, чтобы они все вместе составляли вот эту красивую палитру. Все-таки это складывается в киноальманах, где все должно быть красиво, и это должен быть полный калейдоскоп разных стилей и жанров, но все это вместе должно смотреться все-таки как красивый восточный ковер, а не какая-то постмодернистская эклектика.

Нам интересно работать с теми режиссерами и художниками анимации, которые воспринимают это как интересную творческую задачу, и зачастую для них самих это вызов, чтобы при таких сроках и при таких деньгах это смотрелось так, как будто это сделано суперхудожником старой школы. И я вам могу сказать, что до сих пор это получается. Сейчас нам сдают первые эпизоды третьего сезона девушки совсем молодые, которые только что вышли из институтов, но при этом у меня такое ощущение, что я смотрю работы учеников Петрова или Норштейна.

Как выглядит процесс формирования эпизода от подбора героя и выбора эпизода из мемуаров до формирования готового продукта?

Прежде чем мы запускаем в производство весь продакшн, запуску работы над одним сезоном предшествует где-то около года подбора материала. Чтобы отобрать 8–10 серий (отрывков из мемуаров), нужно прочесть гораздо больше книг воспоминаний. Мы даже смеемся уже с Мишей, что не можем себе позволить читать какую-либо другую литературу помимо мемуарной. В общем сами себя загнали в эти рамки. Поэтому прежде всего это большая исследовательская работа по отбору тех или иных мемуаров.

С каждым сезоном это становится сложнее — не потому, что мемуаров больше, а потому, что планка, которую мы задаем, с каждым годом все выше. Как шутят ребята из нашей команды, третий сезон разве что «Терминатору» удавалось сделать успешным, и вот для нас этот вызов тоже сохраняется. Как удержать нового зрителя и наших поклонников и доказать им, что мы не вышли в тираж. Огромная работа ведется по подбору актеров на ту или иную роль и по переговорам с ними. Как мы называем, лицо и голос серии, того или иного артиста.

А вот как вы его выбираете? У вас есть для автора мемуаров какой-то шорт-лист в голове среди тех, кто подошел бы? Как этот выбор осуществляется?

Чаще всего да. Обычно мы понимаем, что только вот этот артист мог бы это прочесть. Мы с самого начала могли себе позволить рассматривать самых известных (и это было важное условие), потому что эти люди приводят с собой аудиторию, так работает сегодня мир медиа. Мы смотрим все, что вышло с этим артистом в театре и в кино, но еще и отсматриваем с ним интервью для того, чтобы понять, попадаем ли мы в его органику, нерв и даже мировоззрение. 

И к третьему сезону мы уже достигли такого уровня овладения этой магией подбора материала под текст, что сами артисты недоумевают, как мы это подобрали. Говорят потом в интервью, что это было просто в яблочко, что они не могли нам отказать, потому что они увидели этот материал.

Например, во втором сезоне Инна Михайловна Чурикова сказала, что, когда она увидела отрывок по воспоминаниям Александры Львовны Толстой, она не могла отказаться сняться в «Живых мемориях». Так было и в этом сезоне: Евгения Павловна Симонова, народная артистка России, абсолютно была покорена материалом, который мы ей предложили (это отрывок из книги «Жизнь —  сапожок непарный» Тамары Петкевич). Мы это понимали, потому что знали, что биография ее деда очень рифмуется с биографией отца главной героини. 

Вы немного уже сказали о том, что менялось для вас между первым и вторым, вторым и третьим сезонами, кроме, понятно, растущих требований к себе. Чему вы научились, что поменялось в отношении, может быть, в подходе?

Мы всегда слушаем аудиторию и то, как она реагирует, пытаемся в ответ реагировать на их запросы. После первого сезона нам, что называется, «прилетело»: что мы взяли одну царскую Россию, что у нас одни цари и дворяне, что другие люди не оставляли воспоминаний. Я могу ответить как человек, который прочел много воспоминаний, что это сложно — найти хорошие воспоминания простых людей, но эта задача стояла перед нами в подготовке второго сезона. И во втором, и в третьем сезоне есть люди, которые не относятся к дворянам. 

Во втором сезоне была серия по «Запискам пойменного жителя» крестьянина Павла Зайцева. Он оставил воспоминания, так как это уже советский период, в тетради зеленой в клеточку с надписью «Тетрадь», эти мемуары были чудом найдены и опубликованы. В новом третьем сезоне будут воспоминания про детство в крестьянской семье очень известного скульптора Сергея Коненкова. Плюс поменялось то, что в третьем сезоне впервые выделена тема проекта. Сезон называется «Живые мемории. Отцы и дети». Мы специально решили сфокусироваться на теме, которая, как мне кажется, за последние 2 года совершенно по-другому стала звучать и для наших сверстников, и для наших соотечественников.

Так или иначе, за последний год каждый совершенно по-новому и, может быть, по-трезвому стал думать про дом, отечество, взаимоотношения с родителями, и то, какие вызовы наше время этим взаимоотношениям между отцами и детьми приносит.

Это очень важно, мы решили ответить и на эти чаяния наших современников подбором этих переживаний глазами тех, кто жил до нас, потому что там может быть много ответов и примеров того, как эти вызовы переживали наши предки.

Есть какой-то эпизод, который на вас лично очень сильно повлиял? Может, вы поменяли мнение о герое или о периоде? Или просто работа над ним произвела какое-то сильное эмоциональное впечатление?

Для того чтобы тот или иной материал попал в проект «Живые мемории», каждый должен отвечать на вопрос, который вы мне сейчас задаете. Каждый должен перевернуть мое сознание. Это все равно как если бы вы спросили, есть ли у меня любимый ребенок.

Но была книга, которая стала отправной точкой для нас с Михаилом, моим соавтором и братом, с которым мы делаем это проект. Открыв ее, мы поняли, что не можем не сделать третий сезон. Сегодня, что греха таить, очень сложно делать что-либо творческое, гуманитарное и просветительское, и когда мы сделали второй сезон, мы очень хотели больше ничего не делать. Но когда мы нашли книгу княгини Урусовой «Материнский плач святой Руси», мы поняли, что невозможно не открыть эту книгу для всех остальных людей, не открыть биографию этой женщины, которая пережила страшнейший XX век и пронесла его через свою биографию, а потом и мемуары, которые начинаются с 1917 года, а заканчиваются 1941-м. Она потеряла почти всех детей за это время и описала эту жизнь в этой стране в этой книге очень точно и горько.

Говоря про тяжелый XX век, я произвел небольшие расчеты — и из 20 основных серий насчитал 13 человек, которые были либо репрессированы в какие-то моменты жизни, либо умерли в эмиграции — в общем, находились в тяжелых отношениях с советским государством. О чем, на ваш взгляд, это говорит, особенно в контексте вопроса «кто мы»?

Очень хороший вопрос, и нам тоже, кстати, за него «прилетало». Так как мы возим этот проект еще и по стране, не раз слышали и читали отзывы на YouTube о том, не кажется ли нам, что мы немного субъективны в показе XX века через наш проект. Так вот нам так не кажется. Это такой же комментарий, как и о том, не много ли у нас царей и крестов в первом сезоне. Когда ты читаешь и в принципе берешь и рассматриваешь эту полку с книгами под тегом «мемуары о России», фокус внимания и переживания 80% людей, которые их писали, были связаны именно с этим. 

Поэтому, когда ты их отбираешь еще и в кино, то есть это должен быть материал интересный, а не проходной, это значит, что это триггерная точка, как сегодня модно говорить, это незакрытый гештальт в нашей стране. И то, как люди реагируют на тот или иной материал или материалы, на тех или иных героев, говорит о том, что в этой стране этих незакрытых гештальтов пока много, это вопросы нерешенные. «Красные», «белые», что стояло за «эмиграцией», какие были «репрессии» и так далее. 

Возникает довольно тревожное ощущение, что с большинством людей, которые могли сформулировать на бумаге свои мысли о жизни в Российской Империи, а потом в Советском Союзе, в какой-то момент у системы возникали проблемы.

Мы делаем наш проект в том числе потому, что нам важно показать болевые точки этого вопроса. Нам важно обозначить, что они есть. Нам просто сегодня все время говорят, мол, давайте уже перестанем это воспринимать как проблему, давайте как-то подружимся с этой темой, давайте примирим «красных» и «белых», давайте оставим эти памятники, эти «мощи», но я как человек, который прочел воспоминания людей, которых «перемололо», не могу вообще с этим смириться. И мне хочется, чтобы люди, которые все призывают к этому перемирию и по сути «забвению», тоже обратились к этим воспоминаниям. Мне кажется, что ты, если ты это прочел, не можешь после этого так спокойно относиться к этим памятникам и этим «мощам».

Я смотрел комментарии на YouTube и вижу довольно дружелюбные реакции и благодарность за вашу работу, а с ваших слов складывается впечатление, что вам довольно много приходится отбиваться.

Ну нет, на самом деле. Как вы понимаете, мы очень трепетно относимся к своему труду, и все, что касается прекрасных комментариев и «мурашек памяти», про которые нам пишут, нам очень приятно, и это дает силы продолжать работу. Но нам важно и даже интересно как исследователям с культурологической точки зрения, что людей так триггерит и вымораживает. Во-первых, для того, чтобы это увидеть, нужно уехать из Москвы и Питера, потому что там другая вообще-то страна. Это важная задача нашего проекта, мы специально придумываем всю эту региональную историю с тем, что мы привозим этот проект туда и подсвечиваем разные точки на карте, связанные с нашими героями, потому что нам важно разговаривать и видеть этого зрителя тоже.

Давайте поговорим про ваши дополнительные форматы, которые у вас сейчас готовятся. У вас есть «Живые мемории LAB», есть «Живые мемории GALA», расскажите о них.

Впервые к третьему сезону проект «Живые мемории» — это не только и не столько киноальманах. Это действительно медиапроект, у которого большие просветительские цели и задачи, связанные с выходом на разные жанры и аудитории. «Живые мемории. Гала» — впервые мы придумали музыкально-театральное шоу. Это будет на сцене Театре Эстрады 24 марта 2025 года. Из разных сезонов проекта будут собраны разные материалы и артисты. Два отделения из мемуаров, живой музыки и анимации, которая впервые станет декорациями. 

Это связано с тем, что нам интересно попробовать и такой формат этого проекта, потому что у него оказался действительно очень большой визуально-эстетический потенциал, его можно по-разному преподносить. У нас были выставки, где мы вот так про него рассказывали, у нас были гастроли с киноальманахом, и вот теперь нам интересно выйти и на театральную большую площадку, зал-тысячник, посмотреть, как это будет работать там.

Большой запрос наших поклонников и зрителей, о которых мы уже сегодня говорили, был связан с тем, что концентрация смысла, к счастью, такая в одной серии, что ее нужно вообще-то долго расчехлять и расшифровывать. То, что складывается в 10 минут «Живых меморий», раскладывается и на огромный историко-культурный контекст, который людям дальше интересно узнать, и на то, какая кухня стоит за одной серией. Вот этим двум интересам и запросам соответствует создание дополнительной образовательной программы в этом году — «Живые мемории LAB». Это будет отдельный целый блок подкастов и серия мастер-классов и лекций на большой культурой площадке.

В целом у меня складывается впечатление, что ставилась задача за счет языка анимации и повествования упаковать жанр мемуаров в форму, совместимую с современным сверхбыстрым медиапотреблением.

Конечно. Сегодня нужно придумать что-то, чтобы усадить зрителя за книгу. Вот сверхзадача проекта — ты услышал, увидел, тебя так это зацепило, что ты отложил все соблазны, которыми полон сегодня мир медиа и социальных сетей, и сел за книгу или пошел и ее купил.

И давайте о планах на будущее. Значит, весной 2025 года мы ждем третий сезон?

Да. Май 2025 года — премьера в кинотеатрах третьего сезона, киноальманаха «Живые Мемории. Отцы и дети», лето и осень — гастроли по стране. Через год — премьера телевизионная на канале «Россия-Культура». «Живые мемории. Гала» — 24 марта 2025 года, Театр Эстрады. И «Живые мемории LAB» начнется с весны тоже и продолжится до конца проекта, то есть до осени 2025 года.

О четвертом сезоне уже думаете или пока нет?

Подождите, пока мы еще с этим не справились.

Но что-то мне подсказывает, что он обязательно будет.

Дай Бог.